Седой - Страница 51

После слов боцмана все загомонили и зашевелились, разливая вино и делясь впечатлениями от необычной песни. Виктору тоже налили доверху, он пригубил кислое вино и задумался. Во-первых, он не узнал своего голоса, настолько низко тот звучал, и хрипота не мешала, а наоборот дополняла тембр, во-вторых он сам был потрясен тем эффектом, который произвела песня. Он даже не представлял, что отважных мореходов может что-нибудь напугать, но ведь они действительно испугались. Просто чертовщина какая-то.

— Давай-ка что-нибудь веселое, Седой, а? — попросил боцман, — Не то боюсь, что команда от страха не уснет ночью.

Шутка боцмана вызвала несколько неуверенных смешков и напряжение, вызванное песней, стало спадать.

— Да я только одну веселую знаю, — сказал Сомов.

— Но точно веселую? — недоверчиво спросил кто-то из молодых матросов.

— Точнее не бывает, — улыбнулся Виктор и заранее извинился: — Только она тоже без начала и конца.

— Ничего, давай пой, — послышались голоса с разных сторон, — но только обязательно веселую.

Сомов провел рукой по струнам, заметил, как напряглись вокруг матросы, и опять наступила тишина.

Эту пиратскую лирическую песню он записал самой первой еще утром и сейчас решил исполнить ее не в стиле автора, а так как однажды спел ее актер Филатов в каком-то фильме. И Виктор начал в бодром темпе и с залихватским весельем:

В ночь, перед бурею на мачте,
Горят святого Эльма свечки.
Отогревают наши души
За все минувшие года.
Когда воротимся мы в Останд,
Мы будем кротки, как овечки.
Но только в Останд воротиться
Нам не придется никогда.

Чем дальше он пел, тем сильнее расслаблялись матросы, и расцветали улыбками лица, понимая, о чем в песне идет речь. А вскоре уже весь кубрик горланил припев хором:

Вот только в Останд воротиться
Нам не придется никогда.

Песня о пиратах вызвала бурю эмоций, видимо она с чем-то перекликалась в душах суровых морских парней. Наверное, они и сами были не прочь пуститься в свободное плавание, чтобы пощипать купцов на кораблях. А потому как переглядывались некоторые матросы, возможно, они даже и плавали когда-то под флагом веселого Роджера. Виктору снова налили вина, заставили выпить до дна, и столько раз дружески хлопнули по спине, что там непременно должен был образоваться синяк. Затем последовали просьбы повторить песню еще раз, а как только Виктор вместо чашки с вином взялся за гитару, в кубрик спустился один из офицеров.

— Вы чего тут разорались? — спросил он не сурово, а больше из любопытства.

Ему наперебой стали объяснять причину не без гордости указывая на Вика и снова похлопывая его по болезненному плечу. Офицер вертел головой со всех сторон слушая пояснения, а затем сказал:

— Ну что же пойте, а я тоже послушаю.

Виктор ударил по струнам и вскоре небольшой кубрик содрогнулся от десятков нетрезвых голосов:

Когда воротимся мы в Останд
Клянусь, я сам взойду на плаху
Да только в Останд воротиться
Нам не придется никогда.

Утром Виктор проснулся всеобщим любимцем. Чувствуя себя местной корабельной звездой, Сомов начинал понимать Преана. Слава оказалась довольно таки приятной штукой. Каждый матрос старался поздороваться или просто сказать ему что-нибудь доброе. А кок даже приготовил ему персональный завтрак.

— Как у господ офицеров, — хитро подмигнул он Виктору.

О том, что он раб, все или забыли или считали это несущественным. Пожалуй, этот последний день плавания был самым счастливым днем Виктора Сомова в мире Осаны. А корабль уже вошел в русло реки и маневрировал на паровом двигателе медленно, но верно приближаясь к цели путешествия. Завтра утром они должны были прибыть в порт Маркатана.

Когда Виктор пришел к магу, тот был абсолютно трезв. Сомов выложил перед магом несколько аккуратно исписанных листов бумаги и сделанный по линейке классический квадратный чертеж кроссворда.

— Что это? — Эргис с удивлением взял в руки листы.

— Игра, господин Преан, — пояснил Виктор, — Цель игры угадать слова, которые написаны слева направо и сверху вниз и начинаются с номеров. Для каждого номера есть свой вопрос или определение слова. Цель игры угадать все слова и вписать их в сетку. Каждая буква слова записывается в отдельную ячейку. Все слова пересекаются, как минимум дважды и это облегчает нахождение других загаданных слов.

— И это все? — Эргис был явно разочарован.

— Вы попробуйте для начала поиграть, господин Преан, а потом мы продолжим разговор.

— Поиграть? Ну что же можно попробовать. Так, и что здесь? — маг прочитал первый вопрос, и что-то забормотал про себя, наморщив лоб.

Виктор улыбнулся, Эргис его уже не замечал, моментально погрузившись в мир слов. Поэтому Сомов тихо вышел из каюты и с любимой гитарой устроился на носу корабля, возвращаясь к мелодии, которую он разучивал все время плавания. Мелодия в идеале должна исполняться на двух, а лучше на трех гитарах, Сомов же пытался добиться похожего звучания на одной. К нему часто подходили матросы послушать совершенно необычные звуки гитары, но не отвлекали его от игры. Иногда на палубе появлялся маг, который прогуливался с задумчивым видом глядя на лист кроссворда в руке, а потом вдруг убегал к себе в каюту вписать очередное отгаданное слово. Когда дневное солнце плотно закрыли тучи и пальцы Сомова начали замерзать, он вернулся в кубрик и записал еще одну песню на морскую тематику «Девушка из Нагасаки». На этой песне он немного споткнулся с переводом и стал его править, добиваясь идеальной рифмы. За этим занятием и застал его маг, который полностью разгадал кроссворд (студент не стал делать его слишком сложным) и довольный собой не утерпел и лично спустился в кубрик к Сомову. Увидев, что там полно матросов, Эргис сразу напустил на себя важный вид.