Седой - Страница 33

Однажды его старый враг орк Геор по привычке захотел было покуражиться над человеком. Однако Виктор полностью проигнорировал и орка и его приказы подойти. Когда взбешенный орк догнал раба, рывком развернул за плечо и поднял плеть, студент спокойно произнес:

— Я личный раб господина Лексора. Хозяин запретил мне выполнять чьи-либо распоряжения, кроме его собственных. Я как раз иду к господину и если опоздаю, мне придется объяснить причину задержки и назвать имя того кто меня задержал. Уважаемый Геор желает, чтобы я назвал его имя?

Плеть, занесенная для удара, медленно и неохотно опустилась вниз.

— Ступай, раб, — раздраженно отпустил его орк, поморщившись, словно от зубной боли и пообещал вдогонку: — Через три месяца твой господин уедет, вот тогда мы и продолжим прерванный сегодня разговор.

Несмотря на угрозу, Виктор радовался этой маленькой победе над орком и тихо посмеивался. Шел он конечно не к Лексору, а по своим делам, но разве Геор рискнет проверять его слова и лезть с вопросами к хозяину.

Жизнь студента по сравнению с другими рабами можно было считать просто отличной. Однако за это приходилось платить. Каждый вечер он возвращался в барак с сильными побоями. От теории они с Лексором перешли к практике. Орка мало интересовали приемы борьбы, все усилия он сосредоточил на ударах, особо делая акцент на удары ногами. Любимым приемом стал у него лоу-кик, видимо потому, что прочувствовал его эффективность в полной мере на своей собственной шкуре. И также как человек в свое время орк оттачивал только несколько избранных ударов ногами и коленями в ущерб остальным приемам. Возможно, сказалось влияние Виктора, а может быть, решение сосредоточиться на паре приемов, это был единственно возможный вариант достичь результатов за столь короткое время обучения. Орк не ограничивался примитивной тренировкой ударов, а пытался интегрировать их в бой на мечах и ножах, и это было страшнее всего для студента. Ему почти каждый день приходилось браться за деревянный меч и получать очередную порцию синяков и ушибов, а вечером отлеживаться на топчане. Иногда в голову приходила мысль, что орк, таким образом, мстит ему за прошлую обиду или тешит свое самолюбие. Радовало только то, что переломов он больше не получал. А когда в редкий день до избиения человека у орка не доходили руки (он тренировался с другими орками), Виктор отлеживался вместе с рабыней.

Туманное обещание Лексора подарить свободу человеку сыграло свою роль, и Виктор изо всех сил старался научить орка максимально хорошо выполнять приемы. Он даже смастерил некое подобие боксерской груши из кожаного мешка набитого песком, на котором орк отрабатывал удары в полную силу. Виктор часами раздумывал над вариантами связок для ударов мечами и ногами. Наверное, ему больше, чем самому орку хотелось, чтобы тот достиг совершенства и победил в приближающихся соревнованиях. Так продолжалось до неприятного разговора с Ийсмой.

Как-то вечером Виктор пренебрег сексом с рабыней и пришел в ароматную каморку целительницы. Там он впервые рассказал ей, что Лексор обещал ему дать вольную в случае успеха на состязаниях. Целительница нахмурилась и долго ничего не отвечала, и Виктору даже показалось, что она расстроена тем, что они могут навсегда расстаться. Все-таки отношения между ними сложились весьма теплые, и Ийсма заботилась о Викторе почти как о родном сыне. Он попытался утешить пожилую женщину и клятвенно заверил, что получив свободу, заработает денег и обязательно выкупит ее из рабства. Целительница, выслушав его горько усмехнулась:

— Ты добрый человек, Сангин. Но ты по-прежнему все тот же глупый Вик. В своей жадности хозяин скорее удавится, чем просто так отпустит раба. А обещание Лексора ничего не стоит, когда по закону ты раб Вендора. Разве хозяин хоть когда-нибудь, хоть кому-нибудь давал вольную? Я такого не помню. Зато я очень хорошо помню, как Вендор обещал отпустить на свободу меня. Это было давно, когда еще шла Большая кровавая война, а я только-только попала в плен к оркам. На поле боя Лексор получил серьезное ранение, от которого должен был скоро умереть. Тогда-то Вендор и принес его на руках ко мне обескровленного и почти уже мертвого. Он умолял спасти жизнь сына, и обещал подарить мне свободу, если я верну его к жизни. Это было четыре года тому назад и как видишь, Лексор жив и здоров, а я так и осталась рабыней.

Целительница осторожно прикоснулась рукой к помрачневшему Виктору и попыталась сгладить свои слова:

— Прости, я не хотела тебя расстраивать. Может быть, я ошибаюсь, и на этот раз все будет по-другому. Может быть, тебе повезет и Вендор подарит свободу.

Но Сомов уже и сам понимал, что целительница не ошибается, не будет по-другому и свободу ему не подарят. И от Хэка нет никаких вестей, а ведь уже и лето почти на исходе. Получается, что помощи ждать неоткуда и не от кого.

— Что же делать? — невольно и с болью в голосе произнес он вслух мучавший его вопрос.

— Жить, — смиренно ответила Ийсма, — просто жить и надеяться на лучшее.

— Нет, Ийсма, жить рабом я не согласен, — голос Сомова наливался решимостью, — И тебе не позволю. Мы рождены свободными, и мы будем жить свободными. Я тебе это обещаю. Или я выполню свое обещание или умру.

— Храбрый Вик, — улыбнулась пожилая женщина и загрустила, — Как бы я хотела, чтобы и мой сын был таким же, как ты. Где он сейчас мой бедный мальчик?

Наступила осень, рабы зачастили на поля, начиная собирать урожай, а многие из семейства Ихара стали готовиться к поездке в столицу. Все хотели посмотреть на своего любимца Лексора на арене и поболеть за него на соревнованиях. Сюрпризом для Сомова оказались слова орка: